Странная история доктора Бэйзларда и инспектора Гэлбрайта (часть четвертая)

Виталий Иволгинский

Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов)

Часть двенадцатая — Странная история доктора Бэйзларда и инспектора Гэлбрайта

Глава пятидесятая

Гэлбрайт, которому уже надоело смотреть на проезжающие по улице машины, понял, что не может просто так стоять на месте и предаваться воспоминаниям понапрасну. С этой мыслью он отошёл от окна и начал искать одежду, раздумывая, что же ему предпринять. Он отказался от идеи переехать из этого отеля в другой — во-первых, чувство скупости не позволило ему просто так отказаться от номера, за который он заплатил почти шестьсот долларов (в американских деньгах), а во-вторых, инспектору показалось, что если он сейчас начнёт утруждать себя переездом, то, будучи занятым этим делом, не сможет должным образом осмыслить визит этого странного специалиста.

Одевшись, Гэлбрайт подошёл к двери и, убедившись, что не забыл ни бумажника, ни документов, спустился по лестнице и покинул здание отеля. Он уже знал, какая погода стояла на улице — потому что простоял у окна почти четверть часа, — но он не ожидал, что на улице будет настолько жарко. Сожалея о том, что забыл намочить рубашку перед выходом, он поймал такси и, открыв дверцу, обратился к водителю:

— Отвезите меня в ресторан, который вы бы могли порекомендовать, — сухо сказал Гэлбрайт.

Устроившись поудобнее и захлопнув дверцу, инспектору пришлось подождать, пока водитель соберется с мыслями.

— У меня есть на примете «Клэйр Эн Тон», — сказал он пятнадцатью секундами позже.

— Что это? — равнодушно спросил пассажир.

— Vanitas-ресторан, — ответил водитель, нажимая на педаль.

Машина тронулась с места, и Гэлбрайт, не пытаясь вникать в смысл последних слов водителя, уставился в окно. Он решил довериться кому-нибудь, кто знал Лондон как свои пять пальцев, потому что не хотел искать ресторан сам, поскольку печальный опыт с «Орцинус Оркой Остерией» заставил его отказаться от любых попыток лично найти место для отдыха. «Да», — подумал он, — «конечно, было бы намного проще, если бы я был обычным туристом, которого гид ведёт чуть ли не за руку, но, увы, в моём путешествии инкогнито о таком даже думать не стоит». Инспектор наблюдал, как во время поездки виды города за окном постепенно сменялся сельскими пейзажами.

«Ух ты, как далеко, по-видимому, находится этот «Клэйр Эн Тон», — подумал Гэлбрайт. Неужели коренной лондонец не мог порекомендовать ресторан, расположенный в центре города? Возможно ли, — тут инспектор невольно улыбнулся, — что в центре столицы Англии были такие ужасные рестораны, что лондонцы предпочитали обедать чуть ли не у чёрта на куличках? Но у него не было времени додумать эту мысль до конца.

— Вылезайте, — вдруг грубо произнёс водитель

— Что, мы уже на месте? — Гэлбрайт очнулся от своих дум и отвернулся от окна.

— Повторяю, вылезайте быстрее, — повторил таксист беззлобно, но твёрдо.

— Хорошо, как вам будет угодно, — инспектор открыл дверцу и вышел из машины.

— Я заправлюсь и вернусь за вами, — крикнул ему вслед водитель, нажимая на педаль.

Гэлбрайт наблюдал за его удаляющейся машиной. «Хм», — подумал он, — «странное поведение у этого таксиста — какая ему разница, будет ли он заправляться со мной или без?»

Инспектор оторвал взгляд от жёлтой машины, которая уже скрылась вдали, и огляделся по сторонам. Он стоял у деревянного забора, за которым виднелся одноэтажный коттедж не особенно привлекательного вида. Что удивило Гэлбрайта, так это то, что это был единственный дом поблизости — весь остальной пейзаж представлял собой степь с выжженной солнцем травой и без единого деревца. «Что это за место?» — спросил себя инспектор.

В следующую секунду до его ушей донесся лай. Собака, которая его издавала, как понял Гэлбрайт, находилась за забором, у которого он сейчас стоял. Он сделал пару шагов от него, как вдруг увидел человека, идущего от обочины к калитке. Какое-то внутреннее чувство заставило инспектора спрятаться. Крепкое телосложение незнакомца — можно даже сказать, гориллоподобное — с его широкими плечами и чёрной, надвинутой на глаза шляпой, вместе создавали довольно угрожающее впечатление. Когда мужчина начал приближаться к забору, лай собаки усилился громче.

Гэлбрайт заметил, как этот мужчина, слегка замедлил шаг, прямо на ходу сунул правую руку в карман своего чёрного пиджака официального вида. Инспектор в немом изумлении наблюдал за тем, как незнакомец достал из кармана сверкающий на полуденном солнце пистолет — чем-то похожий на те, которые использовались фашистами во время Второй мировой войны, — и, взвёв курок, остановился у калитки. «Мне следовало бы отступить в безопасное место», — подумал Гэлбрайт, наблюдая за тем, как незнакомец встал в угрожающую позу и выставил перед собой оружие.

В следующую секунду мускулистый мужчина резко выбросил ногу вперёд. «Ну и силушка у него, прямо богатырская», — подумал Гэлбрайт, глядя на то, как калитка сразу же поддалась удару незнакомца. Внезапно раздался выстрел, и до ушей инспектора донёсся высокий, душераздирающий собачий визг. «Вот чёрт», — подумал Гэлбрайт, — «этот бандит стреляет в животное…» Но как бы то ни было, он, спрятавшись за углом забора, не предпринял никаких действий, потому что понимал, что в чужой стране, да ещё в каком-то непонятном безлюдном месте, ему лучше стараться держаться подальше от неприятностей. Поэтому, когда после пяти выстрелов из-за забора вдруг послышался крик молодого человека — видимо, то был хозяин дома, — Гэлбрайт лишь сухо констатировал тот факт, что бедному псу больше никогда не придётся бегать по поляне вслед за бабочками…

После того, как человек с оружием переступил порог калитки, Гэлбрайт наконец решил посмотреть на то, что там, чёрт возьми, такого происходит. Он медленно, стараясь не шуметь, прошёл немного вперёд и остановился на таком расстоянии, чтобы видеть, что происходит внутри забора. Там в это время происходила бойня — гориллоподобный мужчина в шляпе, у которого в руках больше не было пистолета, наносил сильные удары ногами какому-то молодому парню в белой рубашке, который лежал у него под ногами. Инспектор, вглядевшись в происходящее, отметил, что не мог найти труп собаки. Он высказал предположение, что убийца, вероятно, отбросил животное от ворот, или что собака, не будучи убитой до конца, нашла в себе силы отползти в сторону. Пытаясь осмыслить происходящее, Гэлбрайт не мог не заметить, что движения убийцы были несколько неуверенными, как будто он боялся того, что его удары ногами нанесут слишком серьёзные повреждения. Обычно, думал полицейский, убийцы действуют по велению инстинкта, ввиду чего полностью отдаются чувству агрессии, но язык тела этого человека был таким, как будто он на самом деле не бил парня, но только притворялся, имитировал избиение…

Внезапно Гэлбрайт услышал, как позади него остановилась машина. Он обернулся — оказывается, таксист действительно не обманул его и вернулся за своим пассажиром.

— Садитесь, мы едем дальше, — крикнул таксист из окна.

Инспектор лихорадочно открыл дверцу и забрался в машину, одновременно ударившись макушкой о потолок. Ему хотелось покинуть это место как можно быстрее, но ему пришлось подождать — водитель, тихо ругаясь, возился с ключом зажигания, который никак не хотел поворачиваться. Гэлбрайт, сердце которого бешено колотилось, выглянул в окно. Мускулистый мужчина в чёрном пиджаке, отвлёкшись на звук приближающейся машины, оставил избиение молодого парня и повернулся в сторону дороги. В тот же момент его шляпа непроизвольно слетела с головы, и инспектор наконец смог разглядеть его лицо.

— Боже мой, это же… — прошептал Гэлбрайт одними губами.

Но договорить он не успел — таксисту наконец удалось повернуть ключ зажигания, и машина резко двинулась вперёд. Из-за внезапности этого маневра инспектор не успел вовремя среагировать, из-за чего его лицо против его воли уткнулось в спинку переднего сиденья. Гэлбрайт с проклятием откинулся назад, чувствуя, как у него на лбу начинает медленно набухать шишка.

— Что, ушиблись? — спросил таксист без тени сочувствия.

— Неважно, — ответил его пассажир, ощупывая гематому.

Превозмогая боль, Гэлбрайт опустил руку и, стараясь расположиться как можно удобнее, начал думать о том событии, которое ему довелось наблюдать пару минут назад. Убийца, как он успел заметить, чертами лица был очень схож с фармацевтом, мистером Йонсом — те же выступающие скулы, глубоко посаженные глаза и мощная челюсть. «Ещё один доппельгенгер, или, может быть, даже дрейфахенгер?» подумал инспектор. Но Гэлбрайта смутил тот факт, что лицо этого конкретного человека имело сероватый оттенок, который сильно выделялся на фоне розовых ушей и шеи, как будто на лицо мужчины был нанесён какой-нибудь солнцезащитный крем или же… Гэлбрайт допустил безумную теорию о том, что этот человек носил маску на лице, чтобы походить на отца покойной Делии.

— Грим для инсценировки, спектакля, — прошептал инспектор.

Да, именно это слово он использовал для описания этого инцидента — то, что он увидел, с высокой степенью вероятности могло быть имитацией, умело разыгранным и талантливо инсценированным спектаклем. Гэлбрайт сразу вспомнил слова своего покойного друга — тот рассказывал ему о том, что когда он вместе с нарядом полиции собирался арестовать мистера Тёрлоу, то Фаркрафт с полицией добрался до дома преступника как раз в тот момент, когда мистер Йонс убил собаку Джордана из пистолета и приступил к тому, чтобы затоптать самого хозяина.

Инспектор сравнил рассказ Фаркрафта с тем, что он только что увидел. Да, лично сам Гэлбрайт не был очевидцем того инцидента, но все детали совпали. За исключением того, что он не смог увидеть там собаку — казалось, что вместо настоящего животного за забором стоял скрытый от посторонних глаз проигрыватель, который проигрывал кассету с заранее записанными звуками лая. «Вполне логичное объяснение», — подумал он. Тогда стало ясно, почему у этого драйфахгенгера была такая странная пластика тела — ведь он на самом деле не бил парня, а только разыгрывал сцену избиения, как актёр на подмостках. Единственное, что было неясно, так это то, кто именно устроил этот «спектакль» и, самое главное, с какой целью и для кого было предназначено всё это представление…

В этот момент машина остановилась.

— Мы прибыли, — пробормотал водитель.

Инспектор очнулся от своих мыслей и открыл дверцу, собираясь выйти из машины.

— Подождите минутку, — сказал таксист и сунул ему в руку скомканный листок бумаги.

— Зачем вы дали мне это? — спросил Гэлбрайт, начиная его разворачивать.

— Я просто хочу вам сказать, что если у вас возникнут какие-либо вопросы, просто позвоните по этому номеру, — сказав это, водитель отвернулся и сел за руль.

В конце концов инспектор вылез и, даже не взглянув на отъезжающую машину, стал разглядывать только что полученный от таксиста листок бумаги. В нем было всего две строчки — номер телефона, (020) 1805 1982, а также имя — «Х. Бернэзи».

Хм, подумал Гэлбрайт, с какого такого перепугу таксист решил, что случайный пассажир, которого тот видел впервые в своей жизни, может вдруг нуждаться в его помощи… Инспектор снова подумал о докторе Бэйзларде — и правда, почему бы этому доктору не дать денег случайному человеку с собственной машиной, дабы тот в нужный момент подъехал к отелю, где остановился инспектор, и развёз по нужным местам…

— Это глупо, — сказал инспектор с усмешкой.

Засовывая листок бумаги в карман, Гэлбрайт поднял голову. Он стоял возле четырёхэтажного здания, в котором были всевозможные кафе и витрины магазинов. Таксист высадил инспектора у скромного входа, над которым висела вывеска «Клэйр Эн Тон». Глядя на эти синие неоновые буквы, Гэлбрайт невольно отметил про себя, что из-за этого Бэйзларда у него развилась такая паранойя, что если развивать идею о том, что за всем в этом мире стоит доктор, то сгоряча можно дойти до того, что, если начать копаться в Библии, то выяснится, что Ева дала яблоко Адаму не по наитию какого-то абстрактного змея-искусителя, но только потому, что такова была просьба доктора Бэйзларда, который преследовал идею убийства маленькой девочки Делии, которая родится много поколений спустя в семье фармацевта Йонс…